Открывал Музей Великой Отечественной войны, в котором расположен монумент, Л.И.Брежнев. Это было 9-го мая 1981-го года. С открытием этого комплекса связано несколько курьезных моментов, о которых рассказывал режиссер-постановщик этого мероприятия Лев Григорьевич Силаев, режиссер, общенародный артист Украины.

«Весной 1981 года киевляне с интересом наблюдали за окончанием строительства музея Великой Отечественной войны. Особый заинтересованность вызывала возвышающаяся над музеем громадная несуразная фигура «Родины-матери». Открытие музея намечалось на 9 Мая. Приказом Министра культуры я был назначен автором сценария и главным режиссером ритуала торжественного открытия комплекса.

В начале марта меня пригласили в ЦК КПУ, где на самом высоком уровне, была дана установка — сотворить праздник, «которого еще не было». Денег было приказано не сожалеть, вызывать любые коллективы, использовать армию, авиацию, речной флот, в общем, все, что я сочту нужным. В конце разговора я понял, чем обусловлен подобный размах — на открытие ожидался приезд Леонида Ильича Брежнева и руководителей всех республик СССР.

Началась труд над сценарием. Несколько один мне пришлось его переделывать: дополнять, вновь и вновь доносить руководству. Наконец, сценарий был принят и большая постановочная группа приступила к его осуществлению. Территория, на которой надлежит было происходить действие, была огромной. В театрализованном спектакле предполагалось задействовать более пяти тысяч боец-факелоносцев (факела были заказаны в Германии), самолеты ДОСААФ, речную флотилию, прожекторную роту (ее привезли из Крыма), несколько ансамблей, духовых оркестров, спортсменов и лучшие артистические силы республики.

Начинался праздник зажжением огня в ритуальной чаше, для чего был приглашен мой товарищ генерал авиации дважды Герой Советского Союза Владимир Дмитриевич Лавриненков. Лавриненков должен был засветить факел у Вечного Огня, привезти его на бронетранспортере к чаше, по специальной лесенке на газоне возвыситься и, поднеся факел к краю чаши будто бы зажечь огонь (на самом деле, в этот момент пламя зажигался автоматически изнутри). Проведение этого эпизода (автоматического зажжения) я поручил одному из моих помощников. Финальная точка праздника была задумана этак: под горой среди деревьев был заготовлен аэростат, какой когда стемнеет, должен был возвысить в небо огромное красное полотнище с изображением В. И. Ленина и в необходимый момент прожектористы осветят его.

Поручил я этот эпизод еще одному помощнику и, к сожалению, не успел сам все проверить. Лишь, после узнал, что аэростат не сумели найти и потому использовали обычный метеорологический зонд из белой блестящей резины, к которому почитай вплотную привязали полотнище с Лениным. Рассказываю я это подробно, ибо этот эпизод был одним из многих курьезов этого знаменательного дня.

Начались продолжительные утомительные репетиции. Вел их я с крыши вестибюля музея, откуда неплохо было видно все происходящее. На одну из последних репетиций неожиданно приехал Владимир Васильевич Щербицкий. С ним были командующий Киевским округом генерал Герасимов и первоначальный секретарь Киевского горкома КП Украины Ельченко. Подойдя, Щербицкий поинтересовался, будто идут дела. Я ему ответил, что все идет по плану. После Владимир Васильевич спросил, где лучше выстроить трибуну для гостей. Я посоветовал ничего не строить, а попросту сделать настил и перила на том месте, где мы стоим.

Во-первых, — отличный обзор, во-вторых, можно подвезти Брежнева прямиком к трибуне по верхней дороге. Это предложение весьма понравилось Щербицкому. Перед их уходом я предложил, чтоб на трибуну были положены бинокли, дабы гости могли неплохо рассмотреть шикарную панораму строительства на Левом берегу. Щербицкий назвал меня молодцом и поручил Герасимову дать соответствующее распоряжение.

Наступил торжественный день. Все было начеку: бронетранспортер с Лавриненковым стоял у Вечного Огня, тысячи факелоносцев расположились на склонах горы, на фарватере стояли катера, в небе самолеты, знаменосцы ждали команды, прожектористы расположились на набережной. По правому и левому берегу были установлены приспособления для фейерверка. Я совместно со своим радистом, солдатом-узбеком, стоял у лестницы, справа от входа в музей, примерно в десяти метрах от трибуны. Ждем!

Ко мне подошли работники горкома партии, участвующие во встрече Брежнева на вокзале и рассказали о первом курьезе: когда Леонид Ильич шел к автомобилю по расстеленной ковровой дорожке, мощный порыв ветра забросил дорожку ему на голову и если бы не сопровождающие, он бы упал.

Рассказали, что расположение у Брежнева очень плохое и, что, может быть, лишь завтрак поправит его. Тем временем, на трибуне стали являться гости: Устинов, Рашидов, Романов и другие. По рации сообщили, что машина с Брежневым выехала к Музею. Я дал команду Лавриненкову засветить факел и двигаться на исходную точку, по расчетам это надлежит было занять 7-8 минут.

На верхней дороге появилась череда черных машин. Из первой вышли Брежнев и Щербицкий, за ними большая группа гостей. Когда Брежнев поднялся на трибуну, я понял, что завтрак был: лик было багрового цвета, однако не улучшил его настроения. Он что-то раздраженно говорил Щербицкому и брезгливо осматривался по сторонам. Ельченко, стоявший у края трибуны дал мне сигнал к началу.

Зазвучали позывные. Я глянул на исходную точку, где должен был быть бронетранспортер, и мне стало не по себе: транспортера там не было. На мой проблема, помощник по рации, ответил, что на полпути ветр задул факел, и они приняли решение вернуться к Вечному Огню: ведь, неловко, на виду у зрителей, зажигать факел спичками. В общем, логично, однако что делать мне?!!

Секунды тянулись для меня будто минуты. Наконец, появился бронетранспортер и с ходу двинулся к чаше. Однако, отчего-то БТР, не останавливаясь, объехал основание монумента и скрылся за ним. Мне ничего не оставалось, будто дать сигнал включить пламя. Вот, такое слишком символическое было зажжение.

Официальная доля открытия прошла нормально, после чего по сценарию начался осмотр наружных скульптур. Брежнева повезли машиной, а все гости пошли по лестнице книзу с трибуны, у основания которой стоял я. Идущий спереди Романов, оступился и чуть не упал. Устинов натолкнулся на Романова и оба оказались на четвереньках. Встав на ноги Устинов громко изрек: «Хохлы…вашу мама, лестницу нормально сделать не можете». Мой радист испуганно спросил:  «Кто этот генерал, что этак ругается?» «Стой и молчи. Это твой самый большенный начальник — Министр обороны!» — шепчу ему я.

После осмотра гости вернулись на трибуну и начался концерт, какой здорово затянулся. Гости и зрители неплохо принимали артистов. Лишь, Леонид Ильич безучастно смотрел на все происходящее. На улице совершенно стемнело, я дал команду потихоньку подымать флаг, начиналось самое главное: финал концерта.

Зазвучали торжественные фанфары, зажглись несколько тысяч факелов, которые начали перемещаться по берегу, сообразно утвержденному и отрепетированному рисунку. Взлетели фонтаны фейерверка на военных судах и на противоположном берегу. Зрелище было потрясающее. Однако, пришло пора ставить финальную точку.

«Прожектора на флаг» — дал я команду прожекторной роте. И тут произошел заключительный курьез: на небе в ярких лучах военных прожекторов появился какой-то огромный белоснежный блестящий продолговатый баллон, напоминающий известную мужскую доля тела. Прожектористы вместо знамени осветили сам зонд. На площади начался истерический смех. Смеялись и на трибуне. Даже Брежнев улыбнулся и отмахивался от Щербицкого, какой пытался что-то ему разъяснить. Не смеялся только Ельченко. Наконец, прожектористы сообразили и перевели свет с баллона на флаг с Лениным. Долго после этого мне не поручали коротать ответственные мероприятия».

Источник